beckyhammon.ru

Экзистенциализм является одним из ярчайших направлений философии XX века. В фокусе внимания этого философского течения находятся вопросы существования (лат. existentia), бытия человека. Бытие толкуется как непосредственно данное переживание конкретным субъектом собственного существования, что дает право считать философский подход экзистенциалистов иррациональным. В противоположность классическому онтологическому подходу с опосредованным восприятием объектов, в экзистенциализме и объектом, и субъектом познания является конкретный, отдельно взятый индивид, понимающий, осознающий и проживающий собственное существование. Однако, несмотря на повышенное внимание экзистенциализма к существованию конкретного индивида, своего рода индивидуализм и «эгоцентричность» данного философского направления, одно из главных мест (а в некоторых случаях – центральное) в нем занимает фигура Другого. Чтобы разобраться в этом кажущемся противоречии, мы решили рассмотреть феномен Другого у философов-экзистенциалистов на примере философских взглядов Жана-Поля Сартра и Эммануэля Левинаса. Начнём, пожалуй, с первого.

Здесь появляется справедливость, которая«рождается при столкновении с лицом Другого, из чувства ответственности за Другого. Справедливость – это беспристрастность.Справедливость рождается из любви»[13].

[4]Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм.

[7]Левинас Э. Время и другой. Санкт-Петербург, 1998. С. 90.

Это более строгое название того, что обычно именуют любовью к ближнему, милосердием… Я ответственен за Другого даже тогда, когда он совершает преступление. Это сущность человеческого сознания: все люди ответственны одни за других, и Я – больше всех других. Сознательность человека заключается отнюдь не в его возможностях, а в его ответственности, в сострадательном отношении к Другому, в согласии с ним, в обязательстве перед ним. Хочу я этого или нет, мне есть дело до Другого. Ответственность за Другого – вот призвание человека в бытии; становясь ответственным, я обретаю высшую реальность [12].

Философы экзистенциализма выступают в защиту гуманизма, в защиту каждого отдельного человека, и главное — мира как единственно возможной и оправданной формы существования человечества.

[3] Сартр Ж.П. Бытие и ничто, Часть 3, Глава II «Тело». § 3. Третье онтологическое измерение тела.

Именно гуманизм мог стать альтернативой чудовищной войне, потрясшей мир и перевернувшей сознание всего человечества и каждого отдельного индивида. Вторая мировая война, унесшая миллионы жизней и явившая планете чудовищный по своей жестокости лик фашизма, требовала от общества новых философских взглядов. Кричащее желание противопоставить новое понимание мирового правопорядка и обоснования возможности мирного сосуществования стало стимулом к разработке новых концепций бытия. И Сартр, и Левинас, будучи современниками этих страшных событий, представили свое видение «миру мира». Существование само по себе возможно только при соблюдении ключевых условий – уважении свободы Другого, признания существования, субъектности каждого отдельного человека, общения с Другим, ответственности за свои поступки, поступки Другого и всего человечества, сочувствия, сопереживания.

Кроме философии Сартра, концепция Другого как необходимый элемент существования получила развитие в работах Эммануэля Левинаса (1906-1995). Фигура Другого является главным действующим лицом целой плеяды его философских работ: «Время и Другой» (1948), «Тотальность и бесконечное» (1961), «Гуманизм другого человека» (1973). У Левинаса Другой является ключевым элементом бытия, но при этом не воспринимается, в отличие от Сартра, как нечто враждебное. Во введении к книге «Тотальность и бесконечное» мы сразу обнаруживаем такую оговорку: «субъективность в этой книге предстанет как приемлющая Другого, как гостеприимство»[5]. Как противопоставление картине войны, в декорациях которой написана указанная работа Левинаса, Другой и его доброе и милосердное приятие является главными действующими лицами в философском сюжете «Тотальности и бесконечного».

[6]Там же. С. 73.

В противоположность философии Декарта, в противоположность философии Канта, через «я мыслю» мы постигаем себя перед лицом другого, и другой так же достоверен для нас, как мы сами. Таким образом, человек, постигающий себя через cogito, непосредственно обнаруживает вместе с тем и всех других, и притом — как условие своего собственного существования. Он отдаёт себе отчёт в том, что не может быть каким-нибудь (в том смысле, в каком про человека говорят, что он остроумен, зол или ревнив), если только другие не признают его таковым. Чтобы получить какую-либо истину о себе, я должен пройти через другого. Другой необходим для моего существования — так же, впрочем, как и для моего самопознания. При этих условиях обнаружение моего внутреннего мира открывает мне в то же время и другого, как стоящую передо мной свободу, которая мыслит и желает «за» или «против» меня. Таким образом, открывается целый мир, который мы называем интерсубъективностью. В этом мире человек и решает, чем является он, и чем являются другие [4].

[13] Там же. С. 359.

[14]Сартр Ж.П. Бытие и ничто, Часть 1 «Проблема ничто», Глава I «Источник отрицания», § 1. Вопрос.

После реакции отторжения наступает период борьбы. Прежде всего — борьбы взглядов.«Взгляд» у Сартра обладает особенным значением во взаимодействии с Другим. Именно взгляд является тем самым уникальным инструментом, посредством которого Другой сообщает сознанию, что оно было познано этим Другим в качестве объекта. Борьба взглядов имеет определенный исход – проигравший станет объектом и подчинится Другому, победитель сохранит свой внутренний мир, универсум. Красочный пример такой битвы можно найти на страницах художественных произведений Сартра, например:

[10]Левинас Э. Тотальность и бесконечное. М.-Санкт-Петербург, 2000. С. 116.

[12] Философия, справедливость и любовь. Беседа с Э. Левинасом/Избранное. Тотальность и бесконечное. М.-Санкт-Петербург, 2000. С. 357.

Прежде всего, необходимо отметить, что в трудах обоих философов феномен Другого играет ключевую роль. Только наличие Другого является завершающим элементом для формирования реального сознания субъекта. Я является неполноценным до тех пор, пока не появляется Другой. Лишь вместе с Другим существование Я оправданно, имеет смысл и будущее.

Нежелание быть всего лишь объектом, вещью для Другого, тем не менее не является основанием для отказа от взаимодействия с Другим. Напротив, только в общении, во взаимодействии, бытие может «отвлечься» от собственного ничтожества «для-себя» и определить себя и свое место в мире. Как герой романа «Тошнота» Антуан Рокантен, можно мучиться приступами тошноты, каждый раз покидая границы привычной свободы пребывания в собственных мыслях и одиночества, но отчетливо понимать, что только пребывание с «тошнотворными» окружающими позволят сохранить чувство реальности и, в конечном итоге, самого себя как полноценного человека. Одиночество губительно, бессмысленно и скучно, оно убивает саму природу человека.

«Присутствие Другого для меня и меня для Другого есть объектность». Превратив Я в объект, Другой окончательно убивает «все возможности» сознания на самостоятельное существование.

Таким образом, феномен Другого – это неотъемлемый элемент существования индивида. Появление Другого обозначает границы собственного Я, способствуют установлению границ свободы, формированию принципов справедливости и ответственности. Другой – неотъемлемая часть меня самого, Общество в целом – это братство, каждый член которого добр, милосерден и ответственен за другого.

[8]Левинас Э. Гуманизм другого человека. Санкт-Петербург, 1998. С. 165.

Доктор смеется, он бросает на меня призывный взгляд сообщника (…). Я не смеюсь и не отвечаю на его заигрывания – тогда, не переставая смеяться, он испытывает на мне устрашающий огонь своих глаз. Несколько секунд мы неотрывно смотрим друг на друга (…). И все-таки первым отводит глаза он – подумаешь, спасовал перед каким-то одиночкой, никакой общественно значимости не имеющим, стоит ли об этом тужить, это тут же забудется [2].

Это проявление Другого связано с возникшей с его появлением угрозой свободы для «Я». Категория свободы является одной из основополагающих для экзистенциализма. Бытие-для-себя, мыслившее себя самостоятельно, обладая безграничной свободой выбора в позиционировании себя в окружающем мире и пространстве, с появлением Другого вынуждено осознавать ограниченность собственных желаний и свободы проявления себя вовне. «Объективировавшись» под взглядом Другого в конкретном виде, Я больше не обладает исключительной привилегией проявлять и мнить себя любым мыслимым и желаемым образом. Другой «зафиксировал» меня, определил мое место в пространстве, обозначив границы моего физического присутствия, и «оценив» каким-то (непостижимым, одному ему известным способом) мои содержательные характеристики и «то, что я из себя представляю». Тем самым Другой лишил меня части моей свободы.

С другим меня ничто не связывает, над ним я не имею власти. Взаимодействие с Другим является отношением, которое может складываться в «общих условиях экономики бытия, только если оно направлено от Я к Другому». Если у Сартра общение происходит посредством взгляда, то у Левинаса Я и Другой предстают друг перед другом «лицом к лицу», а инструментом их взаимодействия выступает язык. Стремление к Другому, к общению с ним – естественное желание человека. Желание Другого существа (то есть общительность) рождается в существе, у которого все в достатке.

Общение и взаимодействие между Я с Другим – важнейшее условие завершения целостности бытия. Сартр использует в качестве способа общения взгляд, Левинас отдает предпочтение вербальному языку.

Взаимодействие с Другим не только обусловливает его приятие собственным Я, но и накладывает на Я определенную ответственность за Другого. Левинас прямо говорит об ответственности за Другого как проявление милосердия и сострадания. Сартр распространяется на тему ответственности в своей статье «Экзистенциализм – это гуманизм», отвечая на критику эгоцентризма этого философского направления. Философ так кристаллизует тезис об ответственности: «Человек, который на что-то решается и сознает, что выбирает не только своё собственное бытие, но что он ещё и законодатель, выбирающий одновременно с собой и все человечество, не может избежать чувства полной и глубокой ответственности»,«каждый человек должен себе сказать: действительно ли я имею право действовать так, чтобы человечество брало пример с моих поступков?», «наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество»[15].

[15]Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм.

[2]Сартр Ж.П. Тошнота. М.,2008. С. 88.

Таким образом, Другой обусловливает существование третьей, завершающей категории – «бытия-для-другого». Единство всех трех категорий составляют теорию бытия Сартра. Присутствие Другого обнаруживает себя и становится необходимым для человеческого существования. Негативная реакция на появление Другого – лишь необходимая реакция перед обнаружением собственного бытия. Сколь невыносимым бы ни было присутствие Другого, лишь оно наполняет смыслом существование человека. В отсутствии Другого человек – «ничто» и его бытие посредством признания целиком и полностью зависит от Другого.

Другой, поскольку он другой, не просто – «alterego», он есть то, что я не есмь [7] (и в этом понимание Другого у Сартра и Левинаса совпадают. — О. К.).

Я существую своим телом — таково его первое измерение бытия. Мое тело используется и познается Другим — таково его второе измерение. Но поскольку я есть для другого, он раскрывается во мне как субъект, для которого я — объект. Речь идет здесь, собственно, как мы видели, о моем фундаментальном отношении с другим. Следовательно, я существую для себя как познанный другим, в частности, в самой моей фактичности. Я существую для себя как познанный Другим в качестве тела. Таково третье онтологическое измерение моего тела [3].

У Левинаса появление Другого также, как и у Сартра, угрожает свободе: «принять Другого значит поставить под вопрос мою свободу»[10]. Однако в заключении своего труда «Тотальность и бесконечное», Левинас рассматривает этот вопрос уже в другом ключе, смещая акцент от собственно ограничения к необходимости такового. Насколько вообще плохо ограничение свободы? Ведь иррациональная свобода субъекта не ограничена, не имеет пределов, а значит является бесконечным произволом. В этом смысле появление Другого легитимизирует свободу индивида, не столько ограничивая ее, сколько обосновывая ее необходимые пределы, позволяющие ей не покидать границы справедливости и «спасая» от опасного произвола. В этом смысле, ограничение свободы Другим служит делу истины, а значит, не может являться угрозой, но лишь благом [11].

Действительно, тема лекции, которую прочитал Сартр в Париже в октябре 1945 года как нельзя лучше отвечала реалиям окружающего мира и высветила эту актуальную для своего времени и емкую сущность экзистенциализма.

Ответственность за Другого у Левинаса, –

При таких обстоятельствах взаимодействия с Другими момент потери свободы является драматическим и крайне напряженным для сознания. Присутствие Другого сопряжено с невыносимыми переживаниями и чрезвычайно неприятными ощущениями. У героя одноименного романа Сартра таким непреодолимым ощущением была «Тошнота».

Подведем итог.

Бой окончен. Проигравший не смог удержать Другого в качестве объекта, а сам им стал и теперь вынужден искать себе оправдания и восстанавливать гармонию своего внутреннего мира.

Последняя, третья форма существования сознания, – «бытие-для-другого». Именно это его воплощение представляет для нас особый интерес. Эта форма возникает лишь с возникновением феномена «Другого» и претерпевает значительные изменения с эволюцией взаимоотношений Я и Другого. Первая реакция человека на появление Другого – отрицание, отторжение. Понятие Другого у Сартра – «не являющийся мной». Первоначально Другой может быть воспринят сознанием как объект, но вскоре становится понятно, что Другой — это не просто объект, непредмет окружающего мира, а нечто совсем иное.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Декарт ошибался: человек осознает себя через Другого

Жан Поль Сартр (1905-1980) — один из немногих экзистенциалистов, которых можно однозначно отнести к представителям этого философского течения, о чем сам философ манифестировал в своей лекции «Экзистенциализм – это гуманизм» (1946 г.). Основные концепции философии экзистенциализма популяризированы в его литературных произведениях, а более подробно обоснованы в философских работах. «Бытие и ничто» (1943 г. ) — главная из них. Именно на этот труд Сартра мы и будем опираться в дальнейшем.

Появление Другого нарушает привычную окружающую обстановку субъекта, «врывается в его универсум», привносит с собой что-то новое, неизведанное.

Здесь будет уместно привести цитату, в которой Сартр исчерпывающе объясняет необходимость существования Другого:

Упрощенно Сартр формулирует концепцию взаимодействия с Другим через телесность следующим образом:

Чувства, вызванные взглядом другого – стыд, смущение и т.д., на самом деле призваны заставить человека почувствовать его существование. «Постигнуть себя в качестве рассматриваемого – значит постигнуть себя пространственным и осуществляющим пространство», почувствовать свою объективность. В этот момент между Я и Другим возникает некоторое отношение. Обнаруживается вся сущность человеческой реальности – одновременно «быть для себя» и «быть для другого». Понимание этого способствует определению собственной самости, способности отличить себя от Другого, поскольку «есть граница между двумя сознаниями».

Желание общения – желание выразить доброту и сопереживание Другому. Проявить свое лицо можно, начав общаться с посторонним посредством языка, то есть заговорить, а значит, «выйти из своей кажимости, своего облика»[9]. Другое лицо возбуждает в сознании этическое движение, и отныне быть Я значит невозможность отстраниться от ответственности. Неповторимость Я заключается в том, что никто не может ответить вместо меня. Выявить в Я такую направленность – значит отождествлять Я и нравственность. Перед лицом Другого Я бесконечно ответственно.

Согласно Сартру, бытие тройственно. Оно воплощает себя в трех взаимосвязанных формах: «бытие-в-себе», «бытие-для-себя» и «бытие-для-другого». Это три стороны единой человеческой реальности, разделяемые лишь в абстракции. Первая её форма – «бытие-в-себе». Сартр раскрывает эту форму через три лаконичных данности: «Бытие есть. Бытие есть в себе. Бытие есть то, что оно есть»[1].«Бытие-для-себя» — непосредственная жизнь самосознания, опыт собственного индивидуального сознания, чистое «ничто» по сравнению с миром. Оно может существовать только как отталкивание, отрицание, «отверстие» в бытии как таковом.

Главным предметом изучения экзистенциализма является существование. Но неизменно – со -существование с Другим. Еще раз подтверждая суждение Аристотеля, Сартр и Левинас доказывают, что «человек –животное социальное». Не автономное существование индивида и его внутренние переживания являются основным фокусом внимания экзистенциализма. Именно феномен взаимодействия, сосуществования, сообщества, и в целом — общества — является главным предметом изучения рассматриваемого философского направления. Еще в начале своей работы «Бытие и ничто» Сартр задает рамки своего исследования и подчеркивает, что изучение многообразия действия индивида служит единственной цели — «проникнуть в глубокий смысл отношений «человек-мир»»[14].

[9]Там же. С. 168.

Ссылки на источники[1]Сартр Ж.П. Бытие и ничто, Введение «В поисках бытия», § 6. Бытие-в-себе.

[11] Там же. С.284.

[5]Левинас Э. Тотальность и бесконечное. М.-Санкт-Петербург, 2000. С. 71.

Отношения с Другим проблематизируют меня, изымают и продолжают менять меня самого, раскрывая во мне все новые дарования. Я и не знал, что настолько богат, хотя и не вправе теперь оставить что-то себе [8].

Стремление личности к окружающему миру является базовой для метафизики, которая «возникает как движение, ищущее от привычного нам мира» к «чуждому нам «не-себя к «там»[6]. Поиск иного и абсолютно другого – первичное желание индивида. Самым радикальным «иным» для него является Другой.